Продолжается реабилитация репрессированных пензенцев. 

30 октября в России отмечается день памяти жертв политических репрессий. Наш регион не остался в стороне от печальных событий 20 — 30-х годов прошлого века. До сих пор доподлинно неизвестно, сколько наших земляков было расстреляно и выслано из родных домов.

Чембарское дело
«Даже приблизительную цифру никто сейчас не назовет. Часть информации о расстрелянных хранится в архиве УФСБ. Но данные эти не полные, ведь часть приговоров приводилась в исполнение через суды, еще ряд дел рассматривался в административном порядке», — рассказал корреспонденту «НП» историк, работник Государственного архива Пензенской области Сергей Кузичкин.
Разные историки упоминают о 40 и более тысячах репрессированных. Сколько их было всего, остается только гадать.
Реабилитация пострадавших продолжается до наших дней. Совсем недавно прокуратура Пензенской области поставила точку в истории, ставшей одной из первых в череде печальных событий, связанных с репрессиями. 25 сентября 1918 года в селе Чембар (ныне Белинский) были расстреляны 48 человек. Они стали заложниками и расстались с жизнями после телеграммы из Пензы, которая гласила: «23 сентября белогвардейцами в Пензенской тюрьме был устроен заговор и бунт, во время которого предательской рукой контрреволюционеров был убит один надзиратель и член губернской чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией товарищ Егоров, присланный к нам как ответственный работник Петроградским совдепом».
Собственно, это убийство и стало поводом для расстрела. Полученную телеграмму (такие же получили и другие районы с предписанием расстрелять всех контрреволюционеров) было решено «привести в исполнение» немедленно. Ранним утром 25 сентября заложники были казнены.
По итогам проверки расстрелянные «контрреволюционеры» были реабилитированы.

Лагерь труда,
но не отдыха
В Пензенской губернии в 1920 году начал действовать один из первых в стране лагерей. Располагался он в Пензе на улице Боголюбской (ныне Революционная). Первыми узниками в марте 1920 года стали 213 крестьян из Керенского уезда. К сентябрю того же года, согласно документам, в нем побывало уже 536 человек.
«За что попадали в пензенский лагерь? За совершение преступлений: краж, грабежей и т. д. Но многие были заключены в него лишь по подозрению: в заговоре, в связи с белогвардейцами, в принадлежности к запрещенным партиям и т. п. Одни попадали в лагерь за распространение ложных слухов, за несвоевременную доставку какой-нибудь справки; другие — за неподчинение партийной дисциплине, за отказ дать подводы, за призыв рабочих к забастовке; третьи — за устройство вечеров и пьянство, за опоздание на поверочный сбор, за неявку на воскресник или субботник. Всего и не перечислить. Сажали целыми группами», — сообщает Сергей Кузичкин.
По словам историка-архивиста, узники лагеря страдали от холода, голода, нечистоты и каторжного труда, исполняя исключительно черную работу в Губкоже, Губтекстиле, Губсоюзе, Губмуке, Лермонтовской библиотеке, отделе управления Губисполкома, на кирпичном заводе и железной дороге. Паек на сутки — 245 граммов хлеба, утром чай, в обед приварок из лагерного котла, на ужин опять чай.
За малейшее неповиновение заключенных строго наказывали — от лишения прогулок до избиений.
К сентябрю 1920 года в стране насчитывалось 84 подобных лагеря. Из них в итоге и вырос печально известный Архипелаг ГУЛАГ.

Расстрел или выселение
Трагической страницей в истории страны и нашего региона было раскулачивание.
«В Государственном архиве Пензенской области хранится множество личных дел раскулаченных крестьян. Вот строки из одного письма: «Я был выселен из города Сердобска. В настоящее время нахожусь под стражей. Взят был из кулацкого поселка, где осталась моя семья, состоящая из 4-х человек: жена и трое детей, имеющих возраст от 3 до 9 лет, и на пропитание не имеющих никаких средств. В 1930 году меня выселили из Сердобска, а документы мои все изорвали...», — приводит данные Сергей Кузичкин.
Кулаков делили на четыре категории. Особенно тяжко было попавшим в первые две. В первую «зачисляли» участников контрреволюционных восстаний. Их расстреливали. Ко второй относили крестьян, имевших крепкое хозяйство и открыто выступавших против коллективизации. Их после раскулачивания отправляли жить в отдаленные уголки страны.
«Лишь в документах одного архивного фонда хранится 6611 личных дел высланных кулаков второй категории. Но с ними выселялись жены, старики и дети. Предположим, что средняя численность русской крестьянской семьи в 30-е годы составляла 6 человек. 6611 на 6 — получается 39 666. Но это далеко не полная статистика. Не подсчитано количество репрессированных кулаков по 1, 3 и 4 категориям. Но, думаю, не ошибусь, если скажу, что их были десятки тысяч», — утверждает пензенский историк-архивист.

Плохое «кино»
Репрессии касались многих семей. В том числе, известных. С «расстрельной» пулей в голове окончил жизнь брат замечательного российского актера немого кино, нашего земляка Ивана Мозжухина Алексей. Кавалерист, гусар, после гражданской войны он уволился в запас. Но офицерское прошлое в царских войсках «догнало» его. Как «подозрительная личность», он побывал в заключении. В том числе, и в том самом лагере. Затем Алексей Мозжухин оказался в рядах Красной Армии. Но был уволен и лишен права голоса. В 1931 году его вновь арестовали за контрреволюционную деятельность и осудили к трем годам лишения свободы с конфискацией имущества. А в 1937 году, уже находясь в Омской области, Мозжухин был расстрелян как враг народа.

Пострадавшие за веру
На днях пензенский путешественник Вячеслав Морозов, находясь на Митрофановском кладбище в Пензе, обнаружил сразу несколько надгробий. На них было указано, что здесь покоятся родители священномученика Иоанна Артоболевского и священника Владимира Артоболевского.
Иван Алексеевич Артоболевский родился в селе Проказна Мокшанского уезда Пензенской губернии. Окончил Пензенскую духовную семинарию и Московскую духовную академию. Преподаватель, священник.
Как и у многих представителей духовенства, у священнослужителя Иоанна Артоболевского начались серьезные проблемы с приходом Советской власти. 1918 год застал его в должности профессора бого­словия в Московском сельскохозяйственном институте. Кафедру упразднили, но священник продолжал проводить службы в домовом храме и получил сан протоиерея. В 1922 году его арестовали и заключили во внутреннюю тюрьму ГПУ. Затем его освобождали, снова сажали, приговорили к трем годам лишения свободы, но в 1923-м выпустили по амнистии. Ненадолго вновь арестовали в 1933 году. Но трагический момент настал в 1938-м. Иоанн Артоболевский был приговорен к расстрелу. Решение тройки НКВД привели в исполнение на печально известном полигоне в Бутово. Признан новомучеником в августе 2000 года.
Его брат, Владимир Артоболевский, в 1938-м вернулся из столицы в Пензу, где его ждала та же участь. «Расстрелян под Пензой», — говорится на обнаруженном Вячеславом Морозовым надгробии.
Аналогичная судьба постигла и святого равноапостольного епископа Николая Японского, в миру Николая Касаткина. Родившийся в Пензе священнослужитель начал приобщать японцев к православию. При его жизни община в Стране Восходящего солнца достигла 40 тысяч человек. Вернувшись в родные места, после революции не раз подвергался арестам. И в том же печальном 1938 году был расстрелян в Пензе.
В Госархив Пензенской области с 1991 года поступило более 15 тысяч заявлений о реабилитации репрессированных. Прерванные жизни тех людей не вернуть. Но хотя бы в какой-то мере справедливость восторжествовала.

Андрей Литвинов.

(В материале использованы данные и цитатыиз публикаций Сергея
Кузичкина «Заметкиархивиста» и «Документы по реабилитации раскулаченных в 1930-е годы крестьян в фондах Государственного архива
Пензенской области»).