В субботу, 8 октября, Россия в очередной раз убедилась в беспринципности и низости натовских приспешников, устроивших взрыв на Крымском мосту. Буквально на следующий день Почта Украины анонсировала выпуск марок с фотографией горящего моста, и кое-кто, расплывшись в улыбке, фотографировался у плакатов с их изображением.
После ответа российских военных пыла у команды Зеленского поубавилось, видимо, не понравилось ощущение ужаса от обстрелов. А жители Донбасса живут с этим ощущением долгих восемь лет.

Начало пути
Во время проведения референдума о присоединении ДНР и ЛНР к России я в качестве военкора была на Донбассе. Командировка на передовую получилась насыщенной разного рода событиями и довольно опасной. Но обо всем по порядку.
Первоначально планировалось, что это будет масштабный пресс-тур с большим количеством российских и зарубежных журналистов — в общей сложности около 50 представителей пишущей и снимающей братии. Но перед референдумом обстановка на передовой накалилась, и военные ведомства решили сократить нашу группу до пяти человек. Что ж, безопасность людей превыше всего, с этим трудно поспорить.
Выезжать решили из Москвы, от редакции федерального издания «Персона страны» (оно, собственно, и являлось организатором пресс-тура). В редакции царило «чемоданное настроение». Незнакомые мне люди, некоторые из которых далеки от журналистики, активно помогали нам собираться в дорогу. Одни укомплектовывали аптечки, другие грузили в машину «гуманитарку», которую мы должны были привезти в Донецк, третьи несли воду и какие-то бутерброды, четвертые учили, как вести себя во время обстрела. Рации, которые мы должны были взять в поездку, настраивал на одну волну уникальный человек — Заур Закраилов. Если кто не знает, это пловец-экстремал, установивший вместе с единомышленниками мировой рекорд. Чтобы привлечь внимание к экологическим проблемам Байкала, они пошли на отчаянный шаг — переплыли озеро (а это 55 км в ледяной воде). Кстати, рации нам очень пригодились, так что Зауру огромное спасибо, как и всем, кто нам помогал!
Был в нашей команде еще один неординарный человек — Сергей Захарченко (сын первого главы самопровозглашенной Донецкой Народной Республики, трагически погибшего четыре года назад). Очень уж он хотел проголосовать на своей Родине — в Донецке. Ну как можно было ему отказать?

Склеить чашу
Не буду описывать, как и через какой блок-пост мы пересекли границу, скажу лишь, что безопасность нашей группы обеспечивали бойцы знаменитого спецназа «Ахмат» — серьезные и немногословные. Они же принимали решения, куда, когда и каким маршрутом мы будем передвигаться.
Наша импровизированная колонна состояла из трех машин — двух «ахматовских» и одной «журналистской». Автомобиль с корреспондентами, как вы понимаете, всегда находился посередине. И вот тут-то нам пригодились рации, две мы отдали нашим сопровождающим, остальные оставили себе.
Поскольку территория Донбасса постоянно обстреливалась, а автоколонны вызывали у ВСУ особый интерес, было принято решение двигаться с максимальной скоростью — 180 км/ч. Мы мчались, как оглашенные, не останавливаясь и почти не притормаживая. Три черных Лэнд Ровера. Если бы мне сказали, что с такой скоростью можно лететь по военным дорогам, я бы не поверила. Но это правда. Дороги в ЛНР и ДНР почти в идеальном состоянии (в моем дворе, который находится практически в центре Пензы, они гораздо хуже). После бомбардировок раскореженный асфальт спешно приводят в порядок, видимо, для того, чтобы было проще подвозить вооружение и людей. Во всяком случае на луганском направлении нам несколько раз попадались дорожные рабочие.
Луганск был первой точкой в нашей поездке. Здесь, в здании администрации, глава ЛНР Леонид Пасечник в торжественной обстановке (насколько это было возможно) присвоил звания Героев Луганской Народной Республики депутату Госдумы Адаму Делимханову и главнокомандующему ВКС РФ Сергею Суровикину. Церемония прошла без помпезности, по-военному быстро. Глава ЛНР произнес короткую речь, которая, наверное, отражала мысли всех присутствовавших на церемонии людей.
«Мы сражаемся за наши ценности, за нашу историю и веру, за правду и честь наших дедов и прадедов, — подчеркнул Пасечник. — По моему глубокому убеждению, подписание в 1991 году договора в Беловежской Пуще было огромнейшей ошибкой. Советский Союз разобщили, и в эту больную точку потом стал бить противник. Сейчас мы обязаны собрать разбитую чашу, пока еще осколки окончательно не превратились в пыль. Или отлить новую из крепкого сплава, который никогда больше не позволит нашим народам разобщиться. Иначе история нам этого не простит».
Народ Донбасса согласен с этим мнением как никакой другой. На улицах Луганска мы разговаривали с простыми людьми, которые сквозь слезы рассказывали нам о постоянных обстрелах, убитых родственниках, разрушенных вэсэушниками домах. «У меня сестра живет недалеко от города. По их селу так часто стреляли, что ей с семьей и соседями пришлось почти пять месяцев прятаться в подвале! Они сидели там и днем и ночью, без воды и еды. А когда выбирались на улицу, чтобы найти провизию, по ним начинали стрелять. Такое ощущение, что специально охотились, — рассказывала старушка, крепко держа меня за руку. Когда я попыталась высвободить руку, она сжала ее еще крепче и почти шепотом, заглядывая мне в глаза, продолжила: — А когда две семьи решили уехать из села и выбрались из подвала с пожитками, по дому открыли огонь. Они, слава Богу, уцелели, а вот подвал завалило. Вместе с оставшимися там людьми».
Таких рассказов мы выслушали не один десяток. И от каждого кровь стыла в жилах…

Ощущение сюрреализма
Второй рабочей точкой был Лисичанск — небольшой городок на западе Луганской области, через который проходит линия обороны. Противника там сдерживают подразделения ЛНР и знаменитый спецназ «Ахмат».
Добирались мы туда так же — в колонне на большой скорости, благо, как я уже говорила, дороги это позволяли. В отличие от Луганска на пути нам попадалось гораздо больше военной техники, и это вызывало тревогу. И чем ближе мы подъезжали к Лисичанску, тем тревожнее нам становилось. Вдоль дороги отчетливо виднелись доты (я такие видела только в кино). «Давайте остановимся, нам обязательно нужно их сфотографировать!» — чуть ли не в один голос закричали мы в рацию. «Нельзя, поле может быть заминировано», — ответила машина сопровождения, и мы, не снижая скорости, помчались дальше.
Лисичанск чем-то напомнил мне кадры из фильмов про Чернобыль. Серый, полуразрушенный и полупустой. Многоэтажки смотрели на нас пустыми глазницами разбитых окон. Из асфальта торчал неразорвавшийся снаряд. Где-то вдалеке ухали взрывы…
Военные встретили нас широкими улыбками, но попросили не маячить на открытом пространстве, а держаться поближе к деревьям. Еще лучше — зайти в здание, в котором они дислоцировались. Мол, там безопасно и даже уютно. Действительно, там было вполне уютно, особенно в столовой. «Попробуйте нашу кашу, не пожалеете, — уговаривали ребята. — На «гражданке» такой нет». От каши шел сногсшибательный аромат, но пробовать мы ее не стали: неудобно было объедать бойцов. Да и, честно говоря, есть совсем не хотелось. А вот взяться за фотокамеру — очень даже. Но прозвучал очередной запрет: здесь фотографировать нельзя, потому что противник по малейшим деталям сможет вычислить место дислокации. Обидно, но ничего не поделаешь. Желаем удачи бойцам и идем общаться с их командиром — генерал-майором полиции Апти Алаудиновым. Здесь же в отряде в это время находился и член комитета Госдумы РФ по безопасности и противодействию коррупции Адам Делимханов. Мужчины радушно встретили журналистов, показали свое военное хозяйство и охотно ответили на наши вопросы, главный из которых — как вам воюется?
«Обстановка сложная, но нам не привыкать. Мы выстоим, — улыбается Апти Алаудинов. — ВСУ используют огромное количество натовского оружия. Но даже с ним войско дьявола не может победить Россию, защищающую истинные духовные и семейные ценности. Это должен понять весь мир. Победа однозначно будет за нами, какое бы оружие ни поставлялось команде Зеленского. И сколько бы сюда ни направлялось боевиков. Это лишь вопрос времени. А он зависит от того, насколько быстро проснется мир. Народы всех втянутых в это противостояние стран должны навести у себя дома порядок и привести к власти людей, не согласных идти на поводу у блока НАТО».
«Мы же воюем не с украинским народом, а с мировым злом — с сатанизмом, если хотите, — присоединился к разговору Адам Делимханов. — Воюем против чуждых нам «либеральных ценностей», которые Запад уже навязал Европе, против промывки мозгов нашим детям. В силу разных причин на передовой в этой борьбе оказалась Россия, и она доведет начатое до конца. Зеленский вместе со своими кукловодами обязательно ответит за то зло, которое причинил и нашей стране, и Украине».

Реальная опасность
Разговор с чеченскими политиками неожиданно прервал подошедший к нам боец. «Опасность прилета», — спокойно сообщил парень и попросил проследовать в укрытие. Мы так же спокойно, как будто ничего не происходит, отправились в замаскированное и укрепленное здание. Там нас снова встретили улыбающиеся военные. Наверное, им очень хотелось нас поддержать и ободрить, поэтому их лица расплывались в широченных улыбках. «Все будет нормально, не переживайте», — подбадривали ребята. А мы и не переживали. Просто смотрели на бойца, который в двух шагах от нас сидел на ящике с патронами и молча курил. Смотрели на кусочек серого неба, заглянувшего в маленькое окошечко. На ребят, стоявших у стенки и травивших анекдоты. На мешки с песком, лежавшие у входа. На грязную кошку, свернувшуюся клубочком у солдатского ботинка. Смотрели и не верили, что все это происходит с нами…
Ракета не прилетела. Подождав еще минут десять, сопровождавшие нас ахматовцы приняли решение возвращаться в Луганск. Мы быстро добежали до машины и так же быстро покинули место расположения отряда. И в этот момент начался обстрел. Ощущение, я вам скажу, не из приятных. По рации нам была дана команда остановиться под раскидистым деревом и ни в коем случае не выходить из машины. Мы так и сделали: взрывы раздавались довольно далеко, но испытывать судьбу не хотелось. Минут через семь-восемь по рации прозвучало короткое «поехали», и мы молниеносно выскочили на трассу. Когда наша колонна была на окраине Лисичанска, рвануло так, что на несколько секунд заложило уши. Слева от нас, не очень уж и далеко, поднимались клубы черного дыма. Какой снаряд и куда попал — я не знаю. Но точно знаю, что так быть не должно. Не должны мирные люди жить под обстрелами. Не должны бояться за жизни своих детей. Не должны прятаться в подвалах…
Это был третий день нашей военной командировки. Об остальных ее рабочих точках, о встрече с донецкими журналистами и том, почему политологи, описывающие события на Украине, все чаще употребляют термин «сатанизм», я расскажу в следующих номерах «НП».

Ольга Семенеева