«Копилка» ВСУ пополняется новыми военными преступлениями.

Новогодние праздники для жителей Донецка в очередной раз оказались совсем не праздничными. За восемь дней город был обстрелян 230 раз. По данным мэрии, вооружённые силы Украины использовали тяжёлую артиллерию и системы залпового огня. От прямых попаданий пострадали Республиканский художественный музей, больницы, школы, театр и жилые дома. Не обошлось без жертв, среди которых есть ребёнок.

К сожалению, «копилка» преступлений, совершаемых ВСУ, продолжает пополняться, но обязательно настанет время, когда все военные преступники окажутся на скамье подсудимых. Так же, как во время Нюрнбергского процесса. Практически каждый обстрел и каждая провокация, совершённые в отношении мирных жителей, фиксируются и документируются юристами, правозащитниками и просто неравнодушными людьми. Этой работой занимается и юрист-международник, коренной житель Донецка, руководитель общественного проекта «Verum» Иван Копыл, с которым мы познакомились во время моей командировки на Донбасс. Он делает всё возможное, чтобы информация о деяниях неонацистов дошла до международной общественности.

Три категории целей
— Иван, во время нашего недавнего телефонного разговора вы рассказали о том, что Донецк интенсивно обстреливают. В тот раз по городу отработали три установки «Град». Били по густонаселённым районам, как и во время новогодних каникул. Это обычная тактика ВСУ?
— Да. В тот раз обстрелу подвергся район Преображенского собора. Там находятся два храма, несколько административных зданий, корпуса Донецкого национального технического университета. Неподалёку — большой транспортный узел и рынок.
Я сделал вывод, что ВСУ бьют по трём категориям целей: по транспортным узлам, гражданским административным зданиям и объектам технической инфраструктуры — котельным, электростанциям и т.д. Заодно страдают жилые дома и люди. Украинские вой-ска всегда нарушают так называемый принцип различия — не разделяют гражданские и военные цели. Не придерживаются они и принципа соразмерности — стреляют неточным орудием, которое не обеспечивает поражение намеченных ими целей. Другими словами, бьют пушкой по воробьям, а такой подход запрещён международным гуманитарным правом. Всё это можно и нужно расценивать как военные преступления. Но кому на Западе это сейчас интересно?
— Вы давно занимаетесь фиксацией военных преступлений?
— Восемь лет. Я дончанин не в одном поколении. В Донецке похоронены мои деды и прадеды, это родная, дорогая моему сердцу земля. До того как началась вся эта неонацистская вакханалия, я спокойно занимался бизнесом и даже не помышлял о юриспруденции. Всё изменилось 26 мая 2014 года. Тогда, оказавшись случайно с группой журналистов у донецкого аэропорта, я первый раз попал под обстрел. Неожиданно по толпе людей, среди которых были только гражданские, открыл огонь вертолёт. Так что война для меня началась достаточно быстро. И практически сразу же с украинской стороны полилось враньё: мол, донбассцы сами себя обстреливают. Фейков было так много, что, оправившись от контузии, я решил взять в руки камеру и рассказать миру о том, что происходит на самом деле.

В первые месяцы объездил всю линию фронта. Повидал много крови и много трупов. Видел страдания, слышал крики и стоны, ощущал боль. И, насколько это было возможно, максимально полно фиксировал все военные преступления. Но в то время я ещё плохо понимал, каким оружием и по каким целям бьют неонацисты. Не знал, как объяснить происходящее мирным людям. И конечно, не только я занимался этой работой. В начале 2015 года вместе с единомышленниками Алексеем Жигулиным и Еленой Шишкиной мы создали общественную комиссию по фиксации военных преступлений. Параллельно я начал изучать, как работает военная техника и как нужно квалифицировать действия ВСУ.
— Но для квалификации преступлений необходимо юридическое образование…
— Я стал юристом во время войны: окончил Донецкую юридическую академию (бакалавриат), а сейчас заканчиваю магистратуру в Юго-Западном государственном университете. Юридические знания, конечно, помогают. Но в данный момент львиную часть работы по фиксации военных преступлений взяли на себя Следственный комитет и военная прокуратура. Они занимаются этим с самого начала СВО, и помощь общественников по большому счёту им не требуется. А до 2022 года ДНР и ЛНР были непризнанными республиками, и наши правоохранительные органы не являлись для международных судов источниками информации, заслуживающими доверия. Поэтому и возникла необходимость создания общественной организации, которая бы занималась фиксацией военных преступлений и передачей информации в международные суды. Она работает до сих пор. Но я для себя решил, что «уйду» в другое направление. Сейчас необходим общественный анализ произошедшего и те же общественные расследования. Этим я и занимаюсь. Публикую результаты расследований на международных площадках.

Страшные «лепестки»
— Я понимаю, что вы давно живёте под обстрелами и видели такое, что мирным жителям сложно даже представить. Но всё же какие преступления против человечности поразили вас больше всего? Что стоит перед глазами?
— В память врезались результаты обстрелов, которые я видел, ещё не имея ни юридического образования, ни опыта работы правозащитником. И, конечно, невозможно забыть страдания детей. В последнее время ВСУ засыпают Донецк «лепестками» — противопехотными фугасными минами ПФМ-1. Чтобы привести их в действие, достаточно небольшого усилия — например, нажатия ногой или рукой. У людей, наступивших на «лепесток», обычно отрывает стопу или даже голень до колена. У этих мин шероховатая поверхность, которая хорошо притягивает пыль. Поэтому они не бросаются в глаза, а в темноте их вообще сложно заметить. Кстати, применяя «лепестки», ВСУ нарушают сразу две конвенции.
Первую Украина подписала в 1997 году в Канаде. Верифицированная Генассамблеей ООН, она обязывает не только воздержаться от применения противопехотных мин, но и уничтожить их запасы. А неонацисты используют самую подлую версию мин: в них отсутствует система самоликвидации. Это значит, что они годами могут ждать свою жертву (нарушение второго Протокола Женевской конвенции). Кроме того, в 2008 году Украина подписала «Конвенцию о кассетных боеприпасах». Но и эта подпись для неё ничего не значит.
От «лепестков» пострадало больше сотни человек — все они потеряли ступни или другие части ног.
Недавно мы с общественниками побывали в больнице, где лечат такие ранения. Среди пациентов немало детей. Например, 14-летний паренёк, который подорвался на «лепестке» на детской площадке. Сейчас он учится ходить на костылях, потому что у него нет ступни. Вместе с ним в палате лежала 10-летняя девчушка, которую изрешетило осколками. Врачам пришлось удалить ей почти 40 сантиметров кишечника.

А ещё у меня перед глазами до сих пор стоит мариупольская школа, в подвале которой прятались азовцы*. Когда я туда вошёл, то увидел на полу разбросанное оружие, какие-то документы и обезображенное тело девушки, на котором была выжжена свастика. Выжигание свастики характерно именно для подразделений ВСУ. Это подтверждают и военные, вернувшиеся из плена. У некоторых из них на теле тоже выжжен этот знак…
И уж точно я не забуду последствия обстрела, произошедшего в начале прошлого лета в посёлке Александровка, когда его накрыли из «Града». Представьте обычный одноэтажный домик. Вокруг разбросаны игрушки. Неподалёку изрешечённая осколками машина. Когда начался обстрел, муж с женой решили спрятаться в щель между домом, летнем душем и деревом. Но рядом с этим укрытием легло три снаряда. Разнесло и дерево, и душевую кабинку, а то, что от них осталось, засыпало серой кирпичной пылью. Разбирая завалы, мы не сразу обнаружили супружескую чету. Точнее, не сразу поняли, что это люди. Они были с открытыми глазами, такие же серые, как всё вокруг. Словно манекены. Практически сразу после обстрела приехал отец погибшей девушки. Оказалось, что она с мужем успела отвезти ребёнка к родителям, после чего они вернулись за вещами. Как отец рыдал над телом дочери… У меня до сих пор стоит в ушах плач этого взрослого мужика.

Новый тип насилия
— Вы думаете, международный трибунал когда-нибудь состоится? И кого, вы считаете, нужно судить в первую очередь?
— Военный суд обязательно будет. И не только над теми, кто непосредственно участвовал в обстрелах мирных людей. Моё мнение, и его я описываю в научных статьях, заключается в следующем. В 70-х годах прошлого века появился новый тип вооружённого насилия и захвата власти в государствах — так называемый не международный конфликт. Девяносто процентов вооруженных конфликтов, происходящих в последние десятилетия, — это якобы внутригосударственные конфликты. На самом деле это не так. Ни один конфликт в современном глобальном мире не может быть изолированным. Он национализирован (на него оказывают влияние те или иные государства). Это во-первых. Во-вторых, очень активно используются инструменты спецслужб и финансовые механизмы, связанные с Международным валютным банком и Международным валютным фондом. По сути, эти механизмы являются инструментами неоколониализма (неоколониализм — система подчинения и эксплуатации развитыми капиталистическими государствами молодых неразвитых стран. — Прим. ред.). Эти механизмы, используемые в 70-х годах прошлого века Соединёнными Штатами для увеличения своих колоний, очень доходчиво описаны в книге Джона Перкинса «Исповедь экономического убийцы». Книга посвящена его деятельности в качестве работника одной из электротехнических компаний. Основной задачей Перкинса было убедить представителей развивающихся стран в необходимости привлечения кредитов для развития инфраструктурных проектов. Кредиты, как правило, предоставлялись американскими компаниями. Это позволяло США оказывать политическое влияние на страну-реципиента, и открывало американцам доступ к полезным ископаемым. В результате сейчас США располагают огромным количеством колоний.

Данная методика была применена и в отношении Украины. После распада Советского Союза ей были предоставлены транши от Международного валютного банка и Международного валютного фонда. Эти транши постоянно увеличивались. Постепенно Украина вышла из кризиса, и к 2003 году со стороны её политического руководства стали звучать заявления о том, что страна готова отказаться от финансовой помощи. Вы же помните, что произошло потом? Правильно: оранжевая революция. К власти пришёл Ющенко — сторонник американцев, и долговые обязательства Украины снова поползли вверх. Потом политические игроки поменялись, страну возглавил Янукович, и её долг стал уменьшаться. Естественно, это кое-кому не понравилось. Страну «расшатали», спровоцировав Майдан. Сейчас долговые обязательства Украины ушли в «космос». Она распродана и уже давно не принадлежит украинскому народу.
Как видите, методы американцев прозрачны и прекрасно поддаются анализу. Я считаю, что события, произошедшие в 2014 году, это не что иное, как экономический захват власти на Украине инструментами спецслужб. Это агрессия против народа Украины. Поэтому хочется, чтобы к ответственности были привлечены и представители спецслужб. Перед судом должно предстать военно-политическое руководство Украины, начиная с Порошенко, Турчинов, Зеленский и генералитет ВСУ, отдававший приказы об обстрелах мирных городов и сёл. На руках генералов и полковников вооружённых сил Украины очень много крови.

*Верховный суд России признал украинский националистический батальон «Азов» (его символика ранее признана экстремистской и запрещена) террористической организацией и запретил его деятельность на территории России.

Ольга Семенеева.
Фото автора.