На прошлой неделе в редакцию  позвонила женщина, поинтересовавшись конкурсом «Рисунок Победы». Узнав, что рисунки принимаются только в электронном виде, очень огорчилась: «Я живу в доме ветеранов. Мне 78 лет, ни компьютера, ни интернета у меня нет, но очень хотела бы поучаствовать». Оказалось, что выставки рисунков Светланы Федоровны уже не раз проходили в Пензенском областном Доме народного творчества, в музеях и учреждениях Саратова, Энгельса и Нижнего Ломова. Однако рисовать она начала всего десять лет назад, когда болезнь превратила ее в немощную пациентку нейро-хирургического отделения…

Цветы, планеты, старец
Рисунки Светланы Гейченко немного наивные, но очень добрые и радостные, красочные, словно открытки. В приемной директора дома ветеранов нам предложили посмотреть стопку ее работ, подготовленных для выставки в холле учреждения. Здесь в основном цветочная тема: букеты, натюрморты, летний луг. И вдруг — старец в древнем балахоне с книгой и вороном на фоне неба…
На втором этаже здания в смиренном ожидании сидит в инвалидной коляске худенькая седовласая женщина. Сотрудница учреждения уже выкатила ее в коридор для встречи с корреспондентом. Ее покорный вид совсем не сочетается с умным живым взглядом.
В руках у моей собеседницы новая стопка рисунков. Здесь в основном космическая тема: космонавты на Луне, звездопад, Вселенная. На следующем рисунке — загадочная красно-фиолетовая планета, с которой открывается вид на звездное пространство и круглый синий шарик с маленьким спутником.
«Это вид с Марса на нашу землю, — поясняет художница. — Вообще, я рисую, когда приходят какие-то мысли, образы, их я и пытаюсь изобразить. На вдохновение не жалуюсь, у меня почти всегда на коленях листок бумаги, а в руке — карандаш. Спасибо, что администрация дома ветеранов выделяет мне альбомные листы и карандаши. Недавно из нашей библиотеки передали альбом для рисования и краски. Я вообще привыкла рисовать акварелью, но для этого нужна специальная бумага».

Как это ни удивительно, но увлеченная ныне живописью и графикой, Светлана Федоровна всю жизнь строила города! Три города в Узбекистане — Навои, Зарафшан, Учкудук, выросшие буквально на пустом месте в советские годы, это в том числе и ее рук дело.

И город-красавец
в пустыне возник…
На свое первое место работы Светлана приехала с мужем, тоже строителем.
«Мы вместе учились во Фрунзенском строительном техникуме, там же и познакомились, — вспоминает моя собеседница. — Строительством руководил крупнейший концерн «Росатом». Дело в том, что в те годы в пустыне на месте нынешнего Навои нашли золото, а там, где сейчас стоит Учкудук, — уран. Вот и взялось советское правительство возводить рядом с этими месторождениями предприятия и города.
Жили мы в вагончиках посреди пустыни, жара стояла такая, что лишний раз шевелиться не хотелось. Но что делать, пришлось привыкать. Меня назначили мастером на строительство литейного цеха и дали в подчинение… 645 военных строителей!»
Очень скоро в руководстве концерна поняли, что сделали правильный выбор — 20-летняя девчонка запросто управлялась с такой огромной армией подчиненных!
Когда цех был сдан, ее бросили на другой участок — на строительство мелькомбината, повысив в должности и назначив прорабом. На этот раз под ее руководство привезли… 700 человек из мест заключения.
«Не знаю, как у меня получалось с ними управляться. Наверное, потому что у меня отец был кадровый офицер. Я с детства привыкла общаться с военными, смотрела, как отец командует, видимо, от него этому и научилась, — смеется Светлана Федоровна. — Начальство мне так и говорило: «Ты же не пьешь, не куришь, не матюгаешься. Что у вас общего, чего они тебя слушаются?»

Постройте нам церковь!
«В 1991 году, когда я уже работала в концерне начальником отдела капитального строительства, ко мне обратились жители Навои с неожиданной просьбой — построить в городе православную церковь. Делать это за государственные деньги мы не имели права. Да и вообще я не имела понятия, как должны возводиться духовные объекты, в техникуме нас этому не учили».
Однако руководство разрешило Светлане заняться этим делом. Конечно, на общественных началах. И даже отправило ее в командировку в питерскую Духовную академию за консультацией.
«Целых десять дней я общалась с ректором Академии, — вспоминает Гейченко. — Он рассказывал про различные конфессии, веру и церковь, мироустройство. Я словно соприкоснулась с другим миром, с чем-то более волшебным, глобальным, вечным! Он вручил мне требник, в котором была молитва на строительство церкви. Оказывается, без нее нельзя было приступать к такому серьезному делу. В Академии мне предложили на выбор несколько эскизов православных храмов. Я выбрала небольшую симпатичную церковь на 250 человек».
Чтобы собрать средства на строительство, Светлана вместе с местным священником обошла едва ли не все организации города, общаясь с их руководством. И те не отказывали в помощи. А вскоре к Светлане Гейченко пошли верующие из соседних городов, тоже умоляя построить им храм. Так появились еще две церкви — в Зарафшане и Учкудуке, а затем — Духовно-административный центр в Ташкенте.
«Как-то в процессе всего этого мои атеистические взгляды сменились на понимание того, что наша вселенная появилась не сама собой, а была создана неким великим разумом. Я стала больше думать о мироустройстве, космосе, вселенной…»

Вердикт — неоперабельна
Беда случилась десять лет назад, когда Светлане Федоровне исполнилось 68. «Меня парализовало. Наверное, это случилось на нервной почве. Я тогда очень переживала из-за сына, у которого начались проблемы в семье. И как-то утром просто упала на кухне, не донеся до стола сваренную кашу. Нейрохирурги сказали, что это неоперабельно, самостоятельно передвигаться я больше не смогу».
После полутора месяцев стационарного лечения женщину отправили в реабилитационный центр в город Энгельс Саратовской области.
«Там ко мне приставили культмассового работника Елену Баринову, которая предложила заниматься со мной рисованием. Конечно, сначала я восприняла это с иронией. Она приходила каждый день и вставляла в мои плохо двигавшиеся пальцы карандаш, сама водила им, показывая, как и что можно рисовать. И постепенно мои руки стали оживать! Я увлеклась. Силой воли заставляла работать свои пальцы», — вспоминает Светлана Федоровна.
Занятия не прошли даром. Рисунки парализованной пациентки спустя год отправились на выставку в Саратовский музей имени Чернышевского.
«Там выставлялись рисунки и профессионалов, и самоучек, без подписей, на продажу. Собранные средства шли в благотворительный фонд. Нераспроданные работы возвращались владельцам. У меня было 75 рисунков, и все их раскупили! Для меня это стало сильным стимулом», — говорит она.
После реабилитационного центра парализованную пациентку забрал к себе сын, проживающий в Верхнем Ломове.
«Он ухаживал за мной несколько лет, а в конце прошлого года я попала в больницу с ковидом. Когда стала выздоравливать, попросилась в дом ветеранов, чтобы больше не мучить сына. Ведь очень тяжело изо дня в день ухаживать за лежачим больным! Он был против, но я настояла».
В госпитале ветеранов, где Светлана Гейченко лечилась от коронавируса, на память врачам и медсестрам остались ее рисунки.

«В первые дни было тяжелое состояние, меня всю трясло. Бедные медсестры были в шоке, когда я потребовала, чтобы мне принесли карандаши и бумагу, — улыбается художница. — В конце концов они уступили, и я стала рисовать. Почему-то хотелось изображать именно цветы. К сожалению, я вам не смогу их показать, все 20 рисунков разобрали сотрудники больницы, кто-то домой отнес, кто-то в кабинете повесил. Я думаю, эти цветы меня и спасли, снова заставили жить…»

Мария Павлихина.
фото автора

За заслуги перед церковью Гейченко вручили орден Преподобного Сергия Радонежского